Ниалл возвращался домой, увы, не с легким сердцем. Могильных работ на сегодня не выдалось, но ситуация в поселении была нерадостная. То и дело кто-нибудь новый ложился с лихорадкой, и все, кто еще вчера брал у него хлеб или дичь, могли лишь гадать, встанет он вновь или нет. Несколько домов уже опустели. Их ставни скорбно скрипели на зимнем ветру, из окон не раздавались молитвы, в очагах не было приветливых огней. Ниалл ковылял мимо одного из таких домов, понурив плечи. Страшно было даже представить, что через некоторое время большинство домиков в их поселении лишатся своих хозяев, но к этому пока все и шло.

Их домишко стоял на отшибе поселения. Ниалл выбрал это место изначально, не желая слишком часто сталкиваться с прочими поселенцами. В этом были свои положительные стороны: побольше земли для кур и огорода, поближе лес с его дарами – грибами, ягодами и дичью. И поменьше лишних ушей, особенно чувствительных к латинским молитвам.

Он на миг остановился невдалеке от дома, окинув его взглядом. И впрямь, сестрица права: давно стоит им заняться. Подлатать крышу, поставить подпорки… а то и вовсе разобрать и отстроить заново, пользуясь строевым лесом. Но для этого нужно дожить до лета, а этого в текущих обстоятельствах гарантировать ему не мог никто. Может статься, они уже не увидят нового урожая.

Ниалл прогнал грустные мысли и поудобнее подцепил связку из трех рыбин. По крайней мере, что бы ни ждало их завтра, сегодня они с сестрами не останутся голодны. Сестрам, Бригитте и Броне, он строго запретил показывать нос из дому. Раньше их не жаловали из-за веры, теперь же беречься стоило еще и из-за болезни.

Он вошел в дом, ожидая увидеть обычную картину. Например, как Бригитта поучает младшую блюсти порядок в доме или экономить припасы. Однако он увидел лишь ее обеспокоенное лицо.

— Что у вас здесь случилось? — спросил он, подвешивая рыбу на крюк над жаровней. — Снова повздорили?

В последнее время младшая из сестер стала доставлять неприятности, причем, совершенно разного толка. Слишком, на его вкус, прониклась верой остальных поселенцев, частенько кричала и бранила старших, отказывалась от еды и работы… Временами ее поведение становилось совсем уж странным, но объявлять ее безумной во всеуслышание ему пока не хотелось. Может, это просто этап взросления, который они с Бригиттой прошли в куда более сложных условиях?

— А где… — Ниалл заглянул за ширму, служившую и стеной, и вешалкой в их единственной комнате, и понял, что младшей нигде нет. Он с сомнением посмотрел на Бригитту. Должна же она знать, где младшая сестра. — Она куда-то отпрашивалась?

Если старшая из сестер выбегала покормить кур или заняться огородом, то младшая от этих работ в последнее время отлынивала, да и во дворе Ниалл ее не видел. Спрятаться там было негде, если только не в сарае.

— Пожалуйста, скажи, что она отлучилась в сарай, — беспомощно произнес он, опираясь о стену.